- Удается ли вам воспринимать танец (балет) как зрителю, а не как критику?
Удается, но не часто. Скажу без кокетства: если за сезон это получилось два или три раза, значит это хороший сезон, не пустой.

- Как писать о танце? Что самое сложное для вас, когда вы пишите о танце?
В техническом смысле, на уровне «делания» - начать. В свое время мне очень помог советом мой хороший друг-литератор, который сказал: «испорть файл накануне. Ты создаешь это белое полотно и хотя бы две-три фразы напиши на нем».

Не важно, пригодятся они после или нет. На следующий день морально будет уже легче, ведь я не начинаю сначала, а как бы продолжаю заполнять это белое полотно. Такая психологическая уловка довольно хорошо помогает.

А со существу, то это всегда зависит от предмета. Есть спектакли и события, которые тянут за собой целый шлейф размышлений, а бывает пустой «звон», когда ничего, кроме потраченного времени, не ощущаешь.

- Любители ли вы хвалить?
Обожаю! Особенно мне нравится, когда ощущаешь эту гармонию - все так удачно соединилось на сцене. В такие моменты думаешь: «как же здорово придумано!». И хочется обратить внимание каждого на это.

- Что может вас переубедить в оценке постановки?
Новая редакция. Допускаю, что бывают моменты, когда ты сам поменялся и собственное представление также трансформируется. Но такое у меня чаще бывает с книгами или картинами.

- Признавали ли вы когда-либо, что материал коллеги написан лучше, чем ваш?
Я классический самоед. Как мне сказали мои близкие люди: «ты же завидовать не умеешь!».

Я могу увидеть, что какой-то текст написан лучше. Но сказать по правде, мне совершенно некогда читать работы коллег. Понимаю, что может быть это неправильно, но я не успеваю в потоке театральных событий.

- Как вы относитесь к критике ваших текстов?
Как бы это сейчас ни прозвучало, но давно не слышала. Конечно, в юности мои тексты разбирали. Однажды мне сказали, что я слишком часто использую иностранные слова. Помню, меня это очень впечатлило, не замечала за собой такого прежде.

Но самый большой критик - я сама. Сам себе не соврешь. Например, могу корить себя за то, что начала мысль и бросила ее на полпути, не довела в тексте до нужного вывода.

- Хотели ли бы вы когда-нибудь поставить свой спектакль?
Регулярно возвращаюсь к этой мысли. Мне пришла идея танцевального спектакля года два назад и вот по сей день не оставляю ее.

- Как не выгореть в профессии, как не потерять остроту восприятия?
Нужно жить в мире. Но не только в смысле гармонии, которую каждый из нас ищет. А в плане общения с людьми и уважения к ним.

Только это не дает засохнуть и смотреть на спектакли другой оптикой. А также нужно заглядывать в соседнее искусство. Не так давно я была в командировке в Петербурге. И я весь день провела в Эрмитаже. Это обновляет взгляд, прочищает мысли, дает новые связи с искусством.

- Удается ли вам воспринимать танец (балет) как зрителю, а не как критику?
Да, безусловно. Каждый спектакль я смотрю, прежде всего, как чувствующий и думающий человек. Мои субличности критик, исследователь, куратор, продюсер - это всего лишь небольшая часть меня. Поэтому я никогда не разделяю «личное» и «профессиональное» и стараюсь воспринимать танец просто как хорошо насмотренный зритель

- Как писать о танце? Что самое сложное для вас, когда вы пишите о танце?
Танец - искусство динамическое, очень чувственное и эмпатическое. Именно за это я его и люблю. В статичной форме письма сложно передать это движение. Поэтому когда я пишу, стараюсь больше подключать внутренний ритм, физиологию, свое ощущение пространства и тела. Иногда, во время письма, даже сама начинаю двигаться, воспроизводить какие-то «фразы» из спектакля.

- Любители ли вы хвалить?
Обожаю! Мне кажется, что хвалить проще, чем ругать. Когда я только начинала свой путь в критике, то сразу решила, что не хочу превратиться в условного хулителя или аналитика, который только и занимается тем, что разбирает, делает выводы и ставит на вид. Я хочу говорить о том, что я люблю и что меня волнует. Этому правилу стараюсь следовать до сих пор. Когда я пишу именно про танец, то выбираю только что, что мне нравится. Ведь танец для меня отдушина и как будто дополнительная, «факультативная» тема по сравнению с моей основной специализацией - драматическим театром.

- Что может вас переубедить в оценке постановки?
Только собственное мнение, причем как правило в том случае, если я пересматриваю спектакль несколько раз. Еще может повлиять общение с создателями спектакля. И, конечно, знание контекста и внутренней «кухни», ведь впечатления разнятся, когда мы смотрим отстраненно или же глубоко погружены в процесс. Так получилось, что я практикую два принципиально разных подхода: чаще всего я просто зритель и смотрю «снаружи», но иногда я «внутри» как продюсер, куратор или просто как друг авторов спектакля, и тогда я гораздо больше вовлечена во все процессы - от идеи до финала.

- Признавали ли вы когда-либо, что материал коллеги написан лучше, чем ваш?
Безусловно! Есть ряд танцевальных критиков и авторов, рефлексирующих на тему танца, чьи материалы мне всегда нравятся. Это не вопрос сравнения с моими текстами, а просто их работы другие, я нахожу в них новые, интересные для меня самой мысли.

- Как вы относитесь к критике ваших текстов?
Абсолютно спокойно. Если мы, критики, обсуждаем спектакли, то почему не могут анализировать нашу работу? Это публичное поле и каждый имеет право на высказывание. Конечно, хочется суждений не оскорбительных, а аргументированных, но, к сожалению, в нашей реальности это не всегда возможно.

- Хотели ли бы вы когда-нибудь поставить свой спектакль?
Нет, но однажды я поставила танц-спектакль поневоле. И неоднократно выступала в качестве танц-драматурга и создавала перформансы с людьми с инвалидностью (аутизмом, ДЦП и другими двигательными особенностями) и представителями социально угнетенных групп.

- Как не выгореть в профессии, как не потерять остроту восприятия?
Сегодня это очень актуальный вопрос. Мне кажется, единственный ключ и путь - оставаться человеком, делать то, что должно и то, что любишь.

В письме о танце самое трудное — избежать пересказа и дневника и попытаться найти некие объективные закономерности. Понять, каким образом увиденное связано с сегодняшним днем — или увидеть сегодняшний день через танец. Не могу назвать себя критиком и не знаю рецепта, как писать. Как любой продукт публичного письма, текст о танце должен быть литературой.

- Eдается ли вам воспринимать танец (балет) как зрителю, а не как критику?
Критик тоже зритель, просто более насмотренный. Вопрос в том, нужно ли эту насмотренность отключать. Думаю, что не нужно, да и до конца невозможно.

- Как писать о танце? Что самое сложное для вас, когда вы пишите о танце?
Самое сложное — найти время. Если все бытовые дела сделаны, и после этого я не засыпаю физически, то только успевай записывать.

- Любите ли вы хвалить?
Люблю, но удаётся это не так часто, как хотелось бы.

- Что может вас переубедить в оценке постановки?
Изменившийся контекст, другое исполнение.

- Спустя время, менялась ли ваша оценка спектакля или артиста?
Да, некоторая переоценка со временем происходит. Последние годы я почти всегда нахожусь в образовательном процессе, в том или ином качестве. И каждый образовательный цикл меняет восприятие искусства, как в целом, так и относительно конкретных произведений или персонажей.

- Как вы относитесь к критике ваших текстов?
С большой благодарностью, но за этой критикой ещё приходится побегать.

- Хотели ли бы вы когда-нибудь поставить свой спектакль?
В качестве хореографа, пожалуй, нет. Но было бы интересно принять участие в процессе создания в качестве драматурга или консультанта.

- Как не выгореть в профессии, как не потерять остроту восприятия?
К счастью, пока не сталкивалась с таким по-настоящему.

- Удается ли вам воспринимать танец (балет) как зрителю, а не как критику?
Я всегда пытаюсь сначала увидеть спектакль как зритель, не включая в себе сразу критика. Я думаю, что для меня главная задача - постараться не потерять в себе зрителя, а критика уже «выпустить» в самом конце.

- Как писать о танце? Что самое сложное для вас, когда вы пишите о танце?
Самое сложное для меня писать о современном танце, а не о классическом балете. Для последнего все же есть определенные критерии, на которые можно опираться при оценке формата спектакля или качества исполнения. Всегда есть возможность с чем-то сравнить увиденное. А с современным танцем - это всегда как новая вселенная, которую не знаешь, по каким критериям оценивать. Также мне важно «раскусить» свою собственную рецензию: понять, в каком ключе она будет, как драматургически ее выстроить, чтобы не делать простое описание спектакля, а попытаться понять его.

- Что может вас переубедить в оценке постановки?
Время и другое исполнение. Бывает так, что приходишь на спектакль и видишь, что не сложилось эмоционально у исполнителей или у меня самой. А если посмотреть один и тот же спектакль два-три раза, то он может по-другому заиграть. Артисты могут по-иному его энергетически заполнить, или я сама буду более открыта этой работе.

- Спустя время, менялась ли ваша оценка спектакля или артиста?
Конечно, и я считаю, что так и должно быть. Артисты и спектакли эволюционируют. Все развивается, и я в том числе, как критик и зритель.

- Признавали ли вы когда-либо, что материал коллеги написан лучше, чем ваш?
Безусловно. Человек, который пишет, — творец. А все творцы - люди сомневающиеся и часто считающие, что все другие лучше их. Поэтому я всегда расстраиваюсь, когда в текстах моих коллег замечаю, что какие-то вещи в спектаклях пропустила и не заметила. Сразу кажется, что критический прицел сбит, а коллеги написали тоньше и любопытнее. Но еще я думаю, как только ты сам для себя начинаешь признавать, что ты лучше всех, то ты закончился как профессионал.

- Как вы относитесь к критике ваших текстов?
Это продолжение вопроса о творце. Выпуская свое произведение - в нашем случае текст - оно уже нам не принадлежит. С годами я стала относиться к этому спокойнее. Если критика аргументирована, без цели меня задеть, то я прислушаюсь. Для меня есть несколько людей в профессии, чьему мнению я безоговорочно доверяю и на кого ориентируюсь.

- Как не выгореть в профессии, как не потерять остроту восприятия?
Над этим вопросом я все время задумываюсь, он сложный. Думаю, это нормально, когда в какой-то момент собственное восприятие может притупиться, что-то может надоесть. И тогда есть риск упустить нечто очень важное.

Для себя я нашла рецепт: я не обязана писать буквально про все спектакли. Когда я устаю, то делаю перерыв, чтобы соскучиться по театру. Я не тот критик, который умеет на следующий же день выслать редактору готовую рецензию. Мне нужно со спектаклем пожить, подумать, и через неделю я смогу сформулировать то, что я хотела сказать. Вероятно, я не самый идеальный вариант критика, но я счастлива, что могу позволить себе такой рабочий ритм. В этом мне проще развиваться в нашей профессии.

- Удается ли вам воспринимать танец (балет) как зрителю, а не как критику?
Не вижу разницы. Критик тоже зритель, а зритель всегда критик. Просто профессиональный критик, как правило, более продвинутый зритель, который может не только прочувствовать, но и проанализировать спектакль с большей широтой знаний. Поэтому, мне кажется, это разделение довольно искусственное. Тем более что и зрители есть весьма понимающие.

- Как писать о танце? Что самое сложное для вас, когда вы пишите о танце?
Как и о любом другом виде искусства: найти правильные слова для отражения мысли, которые возникли.

Когда много лет пишешь, бывает, что слова найти трудно, ведь они имеют свойство заканчиваться. Чем банальнее произведение, тем сложнее подобрать слова. Порой кажется, что ты это уже много раз видел и сто раз об этом сказал.

- Любите ли ли вы хвалить?
Если есть за что, люблю. Стараюсь действовать адекватно и аргументировать. Это самое главное в нашей профессии. А просто хвалить или ругать может как раз обычный зритель. Перед ним нет тех обязательств, какие есть у меня, как у критика. Бывает, что и фельетон нужно писать. Если адекватно реагировать.

- Что может вас переубедить в оценке постановки?
Бывает, что иногда меняешь мнение. Время влияет на собственное восприятие, и это нормально.

Не помню, был ли случай, когда я изменила свое видение на то, что мне не нравилось. А вот понравившаяся постановка могла разонравиться, потому что я ощущала, что она морально устарела. Но это нормальное явление для всего искусства в целом.

- Признавали ли вы когда-либо, что материал коллеги написан лучше, чем ваш?
Конечно, признавала. Есть коллеги, которых я с интересом читаю. Но здесь вопрос не лучшего или худшего материала, а скорее, каким языком он написан, какие мысли в нем переданы.

- Как вы относитесь к критике ваших текстов?
Смотря, какая критика и в какой форме сказанная. Если аргументированно и вежливо оспаривается моя концепция или мнение, это нормально и может быть мне интересно. Если пишут что-то вроде «как ты посмела замахнуться на наше всё» или «долой ваше мерзкое современное искусство» — отношусь плохо. Ибо глупость.

Это про мнения. А про факты... Как и любой человек, я могу ошибиться, и когда мне указывают на фактологические недочеты, отношусь к таким замечаниям с благодарностью. Если они не злорадные и высказаны приватно, а не с целью специальной публичности.

- Как не выгореть в профессии, как не потерять остроту восприятия?
Сегодня, в новой реальности? или вообще? Сейчас работать непросто. Искать ответ на вопрос «зачем пишу» непросто.

- Удается ли вам воспринимать танец (балет) как зрителю, а не как критику?
Разумеется. Собственно, это главный показатель качества того, что видишь, как мне кажется. Если встречаешься с чем-то абсолютно непредсказуемо-прекрасным, то взгляд счастливого балетомана возвращается, забываешь думать о том, как «это» сделано.

- Как писать о танце? Что самое сложное для вас, когда вы пишите о танце?
В разных ситуациях разные сложности. Но, наверное, самое сложное – всегда держать в голове, что словом можно убить.

- Что может вас переубедить в оценке постановки?
Только собственные глаза. Иногда смотришь один и тот же спектакль два дня подряд – и впечатления оказываются совершенно разными: выясняешь, что сам чего-то не разглядел (или додумал за автора). Иногда проходит время, и в свете новых событий пересматриваешь свои оценки. А на длинной временной дистанции вообще оптика порой творит чудеса.

- Признавали ли вы когда-либо, что материал коллеги написан лучше, чем ваш?
Конечно. Но вообще в последние годы, после того как из нашего поля ушли Ольга Гердт и Юлия Яковлева, я в основном читаю литературную и художественную критику и на ней стараюсь учиться.

- Как вы относитесь к критике ваших текстов?
Есть люди, о критике которых я мечтаю. Есть редакторы, которым я очень благодарна, и страдаю, что работа с ними была очень короткой.

- Как не выгореть в профессии, как не потерять остроту восприятия?
Любить?..

Любить! – то, на что направлен свой профессиональный взгляд.

Еще – учиться. Вокруг много разного искусства, меняющегося и развивающегося. В меняющемся мире нужно следить за системой координат.

И, поняла в последнее время, все же контролировать процесс: если волна серости избыточна, надо брать паузу для восстановления сетчатки глаза.

- Удается ли вам воспринимать танец (балет) как зрителю, а не как критику?
И нет, и да. На автомате анализирую любой материал или объект, даже если он не связан с делами. Например, то, что слышу в такси, вижу или улице или получаю ссылку на смешное от друзей. Всё, что имеет форму, похожую на рабочий материал, тем более «сканируется» и раскладывается в голове вне зависимости от необходимости. Поэтому примерно 98% театра или того, что выглядит как он, могу смотреть в любом состоянии и, увы, с холодным носом: найти что-то для размышления можно буквально в чём угодно.

Плюс для меня существенно различается то, что можно разобрать, то, что ценно или интересно в каком-либо теоретическом плане, и то, что нравится лично мне. Примерно те же 98 или 99% спектаклей, которые вижу, мне лично не близки, даже если честно считаю, что они хорошо сделаны или важны. При этом есть навык поиска близкого ракурса, который позволяет не сойти с ума и не ощущать, что театр это механическая работа: сходила, нашла тему, села, написала.

Тот редкий процент, который попадает в личные вкусы, обычно радует так, что искупает все походы «с холодным носом». Есть балеты, обычно неоклассические, которые смотрю и думаю: вот поэтому я это делаю, ради этого я тут. Зрительское восприятие, такое, что откладываю бумагу и ручку, застываю и думаю «это просто очень красиво» (а я люблю именно красивые, эстетичные вещи в балете, моменты танцевальных откровений вроде начала баланчинской «Серенады»), считаю праздником — и всегда очень жду и потом нежно люблю и вспоминаю и сами спектакли, и даже физические ощущения, которые возникли на них.

- Как писать о танце? Что самое сложное для вас, когда вы пишите о танце?
Писать так, как чувствуешь и считаешь правильным, за исключением минимальной технической базы и фактчекинга; любой стиль письма находит свою аудиторию.

Самое сложное — перенести мысли из головы на бумагу. Мне всегда хорошо думается на спектаклях, есть ощущение, что приду и всё просто зафиксирую. Как только в руки попадает устройство, на котором можно писать, большая часть улетучивается или теряется в рабочих каракулях. Разрыв между мыслью и письмом, результатом, пожалуй, самый сложный и обидный. Есть еще момент с тем, как передать понятно движение словами, но он чисто технический.

- Что может вас переубедить в оценке постановки?
Обычно это касается вещей, которые категорически не смогла принять. Убеждает либо повторный просмотр, либо разговор с коллегами. Во втором случае не обязательно, чтобы вторая сторона приводила аргументы. Часто хватает того, что начинаю объяснять позицию и чувствую, что «сыплюсь» с аргументами. Невозможность внятно изложить аргументы для меня очень плохой знак, сигнал, что не анализирую, а просто злюсь на что-то. Стараюсь вернуться к спектаклю, если это возможно, понять, что стало триггером. В большинстве случаев это можно восстановить и как минимум «смягчиться», найти баланс.

- Спустя время, менялась ли ваша оценка спектакля или артиста?
Бывало — либо если пересматривала и обнаруживала, что дала оценку на эмоциях (см. предыдущий вопрос), либо если спектакль плохо состарился. Второе, конечно, параметр субъективный: у меня за восемь лет в балетной критике достаточно сильно изменились взгляды, причем не всегда это связано с самим танцем. Спектакли, которые полюбила давно, иногда стараюсь из-за этого не пересматривать: мало ли что в них найдётся неприемлемого для меня сейчас.

- Признавали ли вы когда-либо, что материал коллеги написан лучше, чем ваш?
Да, безусловно, для меня это нормальное состояние. Все видят спектакль субъективно, иногда восхищение вызывает ракурс, который нашли коллеги, или мысль, которая не приходила в голову. Много читаю на английском — а там можно завидовать белой завистью самому устройству языка, его компактности и возможности в небольшое пространство поместить смысл, который по-русски придётся объяснять в нескольких предложениях. Всегда отдельно восхищаюсь работой с архивами и материалами, если речь об исследовательском тексте. Тут даже вопрос не возникает, «признавать» ли, что человек перекопал уйму материалов и элегантно это преподносит.

- Удается ли вам воспринимать танец (балет) как зрителю, а не как критику?
Да, но все реже. Иногда хочется прекратить разбирать спектакли на кусочки и препарировать их, как на операционном столе.

- Что самое сложное для вас, когда вы пишите о танце?
Отстраняться на необходимое расстояние.

- Любители ли вы хвалить?
Да.

- Что может вас переубедить в оценке постановки?
Время.

- Спустя время, менялась ли ваша оценка спектакля или артиста?
Да. Спектакль после первых показов начинает жить своей жизнью и может приобрести что-то новое, обрасти нюансами, деталями, стать правильным монолитом. А если говорить про танцовщиков, то важно понимать, что артист это не только талант, но и труд, результаты которого проявляются (или не проявляются) со временем.

- Как вы относитесь к критике ваших текстов?
Принимаю (улыбается).

- Хотели ли бы вы когда-нибудь поставить свой спектакль?
Хотела бы собрать талантливых людей одного мироощущения и создать что-то красивое и нужное

- Как не выгореть в профессии, как не потерять остроту восприятия?
Смотреть за горизонт

- Удается ли вам воспринимать танец (балет) как зрителю, а не как критику?
Я не провожу четкого водораздела между этими понятиями. Критик – тоже зритель, только вооруженный профессиональной оптикой. Восприятие спектакля вне его аналитического осмысления для меня невозможно. Но для меня это – естественная потребность, а не следствие профессиональной деятельности.

- Как писать о танце? Что самое сложное для вас, когда вы пишете о танце?
«Каждый чистый лист бумаги – потенциальное произведение, каждое законченное произведение – испорченный замысел», – на мой взгляд, это высказывание Леонида Леонова в полной мере применимо и к процессу письма о танце. Одна из главных трудностей для меня заключается в попытке вербализации художественного образа. Художественный образ в танцевальном произведении создается в комплексе музыкальных, пластических, визуально-постановочных средств. Это сложная структура. Сделать текст не описательным, но при этом таким, чтобы читатель смог почувствовать, визуализировать тот или иной образ в спектакле, – одна из первостепенных задач, которую я ставлю перед собой как критиком.

Что касается современного танца, то здесь одна из сложностей обусловлена его ускользающей, мерцающей, изменчивой природой. Данная особенность связана с прочной укорененностью современного танца в настоящем, в «здесь и сейчас», и это настоящее постоянно трансформируется, постоянно ускользает. Поэтому я часто сталкиваюсь с ощущением (не)своевременности текста, который всегда плетется немного сзади, даже если он написан по следам каких-то свежих впечатлений. Но все вышесказанное – не причина, чтобы не писать о танце.

- Что может вас переубедить в оценке постановки?
Сама постановка в процессе ее анализа. Первые впечатления всегда носят несколько ситуативный характер. В процессе же детального, углубленного анализа спектакля часто открываются вещи, не лежащие на поверхности, поэтому моя оценка может корректироваться и меняться.

- Признавали ли вы когда-либо, что материал коллеги написан лучше, чем ваш?
Неоднократно – и не считаю это зазорным. Есть тексты, которые являются для меня эталонными, ими вдохновляешься и к такой чистоте и ясности слога, мастерству анализа хочется стремиться. Например, таковы тексты моего учителя, патриарха белорусского балетоведения, доктора искусствоведения Юлии Михайловны Чурко, чьи интересы не ограничиваются балетом и традиционными танцевальными жанрами (помимо книг о балетном театре, хореографическом фольклоре, ею написана монография «Линия, уходящая в бесконечность» – первая в постсоветском хореоведении книга о современном танце СНГ). Тексты Юлии Михайловны всегда остаются для меня высочайшим образцом критического письма о танце.

Есть тексты, которые написаны не лучше, но совершенно по-другому – и этим интересны. А есть такие, которые можно использовать в качестве наглядного пособия «как нельзя писать о танце», и это тоже полезный опыт.

- Как вы относитесь к критике ваших текстов?
Положительно, если эта критика конструктивная. Но самый строгий и жесткий критик моих текстов – я сама.

- Как не выгореть в профессии, как не потерять остроту восприятия?
К счастью, никогда не испытывала чего-то подобного. Моя работа для меня – не просто рутина, а любимое дело, которое не перестает приносить открытия и сопровождается перманентным желанием развиваться.

На остроту восприятия влияет открытость и способность удивляться. Каждый раз, когда я смотрю новый спектакль, у меня отсутствуют какие-то конкретные ожидания. Для меня этот процесс сродни встрече, коммуникации, благодаря которым я знакомлюсь с новым автором, его художественным мышлением, жизненными представлениями и в результате – приобретаю новый опыт. Это не позволяет восприятию «застояться».