На эту букву начинаются два важных для судьбы балерины города — Москва и Мюнхен. В Москве она родилась, в Мюнхене — умерла. В первой книге своих мемуаров «Я, Майя Плисецкая» (1994) она писала: 

«У каждого города есть свой запах. Я всегда это обоняю. Уже в аэропорту. Мюнхен пахнет автомобильными лаками. <…> Москва — мусором улиц („отечество почти я ненавижу“, по Пушкину)».

Мюнхен «чуден. Весь в зелени. Умыт. Начищен, как на парад. Я люблю склонность немцев к порядку, уюту. Их трудолюбие. Мы снимаем двухкомнатную квартиру по Терезиен Штрассе. Эго самый центр. Все под рукою. Все рядом. Всё удобно. Люблю Мюнхен по воскресеньям…»

Ещё на «М» начинается важное для Плисецкой слово: муж. Её союз с выдающимся композитором Родионом Щедриным (1932−2025) — редкий пример счастливой любви. И долгой: они прожили в браке 57 лет.

В интервью «Известиям» в 2010 году Щедрин говорил:

Четыре балета Щедрина начинаются с посвящения:
«Конек-Горбунок» — Майе Плисецкой" (1960), «Анна Каренина» — Майе Плисецкой, неизменно" (1972), «Чайка» — Майе Плисецкой, всегда" (1980), «Дама с собачкой» — Майе Плисецкой, вечно" (1985).

Через четыре года Щедрин стал откровеннее. Из беседы с Николаем Ефимовичем:
«Когда мы жили на даче в Снегирях, нам помогал по строительству некто Лёша Леденев — славный русский парень. Он как выпивал хоть сто граммов, бил свою жену за то, что она отдалась ему в первый же вечер. Я Майю за это не бью».

После этого признания Щедрина Николай Ефимович пишет: «Тут Плисецкая и Щедрин озорно рассмеялись. И стало понятно, что  они так же молоды и счастливы, как и много лет назад».

В 2012 году в телепередаче «Познер» ведущий спрашивал Щедрина:
— О чём вы больше всего сожалеете?
— Что жизнь короткая.
— Если бы вам дано было исполнить три ваших желания, любых, что бы вы выбрали?
— Быть вечно с моей женой.
— Первое.
— Быть вечно с моей женой.
— Второе.
— Быть вечно с моей женой…

Родион Щедрин пережил свою супругу на 10 лет. Его не стало 29 августа 2025 года. Ему было 92 года.

Аведон, Ричард (1923−2004) — один из самых знаменитых в мире фотографов. Во второй книге своих воспоминаний «Тринадцать лет спустя» (2008) Плисецкая о нём писала:

В 2010 году в интервью «Комсомольской правде» Плисецкая рассказывала о встрече с Аведоном в 1966 году:
«Мы гастролировали в Нью-Йорке. Он был на спектаклях и попросил переводчицу, чтобы она привела меня к нему в студию. Что она и сделала. А я и не знала, кто он. Она просто сказала: надо для Vogue сняться. Его фотографии поместили и в журнале „Америка“, который у нас выходил…»

Благодаря этому спектаклю у Плисецкой и Щедрина появился дом в Литве. В книге Вадима Верника «Майя Плисецкая. Пять дней с легендой. Документальная история» (2024) балерина рассказывала: «Мы были на гастролях в Вильнюсе, я танцевала сотый спектакль „Анна Каренина“. После спектакля местные устроили приём. Я восхищалась здешней природой, и один из гостей, идеолог компартии Литвы Шепетис, неожиданно предложил: „Ну хотите, постройте у нас дом“. Тогда было такое время, что можно было построить, раз он разрешил. Так мы построили дачку в городке Тракай. Мне там очень нравится».

В своих мемуарах Плисецкая называет эту постановку Бежара «драгоценным подарком». А самым любимым бежаровским балетом — «Болеро». 

(разрешите заменить эту редкую букву на букву «И»)

Инопланетянка. Так называл Плисецкую Щедрин. В интервью газете «Известия» в 2010 году Родион Константинович говорил:

Десятью годами раньше называла Плисецкую инопланетянкой балетный критик Татьяна Кузнецова. В журнале «Коммерсантъ — Власть», в статье о балерине «Я стану первой» она писала:
«<…> за профессиональную карьеру Майе Плисецкой бороться не пришлось: уже на второй сезон ей досталась „Раймонда“. И это в труппе, где царствовали Марина Семенова и Галина Уланова, танцевали генеральские жены Ольга Лепешинская и Софья Головкина, работала орденоносная тетка Суламифь Мессерер и прочие яркие дамы — талантливые или просто влиятельные. На фоне этой сиятельной когорты Майя Плисецкая выглядела как инопланетянка — высокая, гибкая, длинноногая, с поразительными беззаконными руками, с рыжей гривой, привольной пластикой и избыточными данными».

Якобсон, Леонид (1904−1975) — выдающийся хореограф, про которого Плисецкая написала в своей книге: «Якобсон-хореограф был помечен Богом».

Она работала с ним со своего балетного детства. И так часто, как ни с кем другим из отечественных хореографов. Майе было 9 лет, когда Якобсон придумал для нее роль Китайца в хореографическом памфлете «Конференции по разоружению» (1934); это была первая роль Плисецкой, созданная специально для неё.

За день до Великой Отечественной войны, 21 июня 1941 года, 16-летняя Плисецкая танцевала на выпускном концерте Московского хореографического училища Нимфу в «Экспромте» Якобсона на музыку Чайковского. И, как написала потом балерина в своих мемуарах, «впервые полно вкусила и расположенность публики, и радость успеха, пьянящий рокот аплодирующих ладоней, и азарт первопрочтения, но и вняла в некоторых глазах недобрые прищуры зависти. Со всем этим я прошла всю свою жизнь».

Яковлева, Юлия — историк балета, драматург, автор детективов и книг для детей. В 2022 году вышла в свет книга Яковлевой «Чему я могу научиться у Майи Плисецкой» (серия «Уроки из жизни», издательство «Альпина. Дети»). Рекомендована читателям от пяти лет и старше.

Почти все книги о Плисецкой, за очень редким исключением, повторяют факты из книг самой Плисецкой. И, конечно же, проигрывают первоисточнику. Книга Юлии Яковлевой — из редких исключений.

Париж — столица Франции. Плисецкая признавалась в интервью «Известиям» в 2010 году:

«Париж — мой город. Стоит только произнести слово „Париж“, как у меня сердце замирает. Мой первый настоящий триумф состоялся в Париже».

Это было в 1961 году: Плисецкую с партнёром Николаем Фадеечевым пригласили в Opéra national de Paris станцевать три «Лебединых озера» в постановке Владимира Бурмейстера.

«Пресса назвала цифру наших вызовов за занавес после конца балета — двадцать семь раз. Для Парижа не так-то уж плохо», — констатировала Плисецкая в своих мемуарах. И не без удовольствия объясняла, что ей удалось «переключить внимание аудитории с абстрактной техники — на душу и пластику. Когда я танцевала финал второго акта, взгляды приковывались к рисунку лебединых рук, излому шеи; никто не замечал, что мои па-де-бурре не так уж совершенны».

Танцовщик Дени Ганьо, премьер Марсельского балета Ролана Пети (1974—1985), говорил в 2015 году Марии Сидельниковой (газета «Коммерсантъ») о Плисецкой:

«Всегда кокетливая, изящная, в ней было очень много французского. В сущности, она была истинной парижанкой: любила хорошие рестораны, приемы, красивую одежду. Майя умела не только красиво танцевать, но и красиво жить».

Пиво — любимый алкогольный напиток Плисецкой. В одной из её книг можно прочесть, что «для балетной братии пиво — лучше всякого лекарства. Расслабляет мышцы. Приносит отдых мускулам».

Подарки
Плисецкая любила делать подарки. Французский танцовщик Дени Ганьо, с которым она танцевала в «Федре» Лифаря (он — Ипполита, Майя — Федру), рассказывал в одном из интервью, что после спектакля Плисецкая дарила ему чёрную икру.

Также Плисецкая была, можно сказать, шопоголиком. Азарий Михайлович подтверждает:
«Майю страшно увлекал сам процесс покупки. Она обожала магазины, обожала покупать. Такой она была с детства и не поменялась до конца жизни».

Приз Плисецкой

Одна из инициатив Фонда Майи Плисецкой и Родиона Щедрина, который супруги учредили в 2000 году в Майнце (Германия). Балетный приз Плисецкой не был ежегодным: при жизни балерина успела наградить им немецкого хореографа Петера Бройера (за выдающуюся версию балета «Кармен-сюита» на музыку Жоржа Бизе, Родиона Щедрина, Эдварда Эльгара и песни группы Radio Tarifa, это было в 2005 году), и литовскую балерину Эгле Шпокайте (2009 год). В апреле 2015 года, за несколько дней до своей скоропостижной смерти, Майя Михайловна успела назвать имя третьего обладателя своего приза: Жиль Роман, хореограф, экс-премьер труппы Мориса Бежара.

«Роман — сам яркий, талантливый хореограф, замечательный организатор и бережный хранитель гениального наследия Бежара. Своей премией я хотела бы посильно отметить и подчеркнуть художественные заслуги Жиля Романа. Жиль Роман значительная фигура мирового балетного искусства сегодня», — писала Плисецкая на официальном сайте Фонда. 

Миниатюра Михаила Фокина на музыку Камиля Сен-Санса из сюиты «Карнавал животных», созданная в 1907 году для балерины Анны Павловой. Этот хореографический номер был «визитной карточкой» Плисецкой: впервые она станцевала его в 14 лет, в последний раз — в 73 года.

Актриса и телеведущая Сати Спивакова писала в 2002 года в своей книге «Не все» о Плисецкой:

«Лет двенадцать назад мне довелось стоять в кулисе, когда она танцевала „Лебедя“. В принципе я знаю, что балет — искусство, которое смотрят издали. Вблизи, по идее, смотреть нельзя. Видишь не красоту, а работу, тяжелое дыхание, пот, слышишь стук пуантов. Так вот, на выступлении Майи в Париже в театре Пьера Кардена Espace Cardin я стояла буквально в пяти метрах от неё. Меня потрясло, что вблизи я не увидела швов. Линии плавно перетекали одна в другую, один жест предварял другой. Все казалось просто, движения были рассчитаны, не было ничего лишнего. Её танец настолько чист, что его можно смотреть с любого расстояния».

Левша

Плисецкая была левшой: всё делала левой рукой, но писать её научили правой. Левой рукой она тоже умела писать, но только в противоположном направлении, зеркально. 

Лень

«Я всю жизнь была лентяйкой, очень мало танцевала. Может быть, поэтому я себя и не износила. Молодые балерины затаскивают свое тело до изнеможения. Я не докручивала фуэте, ну и что? И балетов я могла станцевать гораздо больше. В молодости я себя страшно за это ругала», — цитирует слова Плисецкой в своей книге «Не все» Сати Спивакова.

Вадим Верник, автор документальной истории «Майя Плисецкая. Пять дней с легендой», цитирует Родиона Щедрина:

«Пускай это прозвучит парадоксом, но Майя необыкновенно ленива, в том числе и в балете. Все, чего она достигла, — благодаря господу Богу и тому дару с небес, который она получила от рождения. Но благодаря своей ленности она продолжает карьеру, потому что никогда не насиловала свои мышцы, свое тело усердием, зубрежкой, — всё это вызывает некоторую степень раздражительности у неё. Ну немножко-то можно порепетировать. Её природа так устроена, что ей проще всё найти интуитивным путем, меняя многое на ходу. Я думаю, что это ей подсказал ангел-хранитель, который её оградил от чрезмерной усердности. Благодаря этому она достигла больше, чем могла бы достичь волей и усердием».

Испания. Одна из самых любимых стран Плисецкой.

C 1987 по 1989 год Плисецкая занимала пост художественного руководителя Национального балета Испании в Мадриде. Азарий Плисецкий в книге своих мемуаров написал:  

«Когда двухлетний контракт Майи с Испанским национальным балетом закончился, его не стали продлевать. Собственно, речь и не шла о длительном сотрудничестве. К тому же Майя как главный балетмейстер очень дорого обходилась бюджету страны. Контракт гарантировал не только достойный гонорар, но и проживание в лучшем номере пятизвездочного отеля, а также круглосуточное обслуживание автомобилем класса люкс с персональным водителем. В прессе регулярно появлялись статьи с заголовками „Во сколько обходится Испании Майя Плисецкая?“. Журналисты подсчитывали, сколько, например, стоит большой черный „мерседес“, который часто стоял в бездействии. Водитель, испанец двухметрового роста по имени Карлос, всякий раз, задавая Майе вопрос „Я Вам понадоблюсь еще?“, получал в ответ: „Подождите, я еще не знаю“. Будучи натурой спонтанной, Майя практически никогда не могла спланировать своё время. Водитель ждал часами, а часы простоя стоили денег…»

Сталин, Иосиф Виссарионович — вождь СССР, основатель тоталитарной диктатуры в СССР (1878−1953). По признанию Плисецкой, один из главных злодеев в её судьбе.

Отца балерины, дипломата Михаила Плисецкого, арестовали в 1937 году, в 1938 — расстреляли. Мать — актрису немого кино Рахиль (Ра) Мессерер-Плисецкую — как жену «врага народа» посадили в Бутырскую тюрьму (1938), а потом этапировали в Акмолинский лагерь жен изменников Родины. Майю удочерила тётя по материнской линии — Суламифь Мессерер (1908−2004), балерина Большого театра СССР.

После смерти Сталина Михаила Плисецкого полностью реабилитировали (1956). 


«Маленьким Сталиным» Плисецкая называла главного балетмейстера Большого театра СССР
Юрия Григоровича (1927−2025).

Из книги «Я, Майя Плисецкая…»:
«Григорович — прямой продукт советской Системы. Потому и переродился из сочинителя балетов в диктатора-самодура, крохотного сталинчика».

Плисецкая считала её лучшей на свете.

Из интервью с Николаем Ефимовичем (2010):

«Я её обожала и обожаю, считаю её самой лучшей сценой мира. Можете мне поверить, потому что я танцевала почти на всех сценах мира. Такой сцены, как в Большом, на свете нет».

Из книги «Я, Майя Плисецкая…»:

«Совершеннее сцены старого Метрополитен-опера только, пожалуй, сцена Большого. В Большом театре пропорции и конструкция — идеальны для классического танца. Может, поэтому я о бегстве не думала?»

«СЫРЫ» И «СЫРИХИ» — так в советской Москве называли пылких поклонников театральных звёзд. Прозвище происходило от названия магазина «Сыр» на Тверской улице, недалеко от которого находился дом, где жил Сергей Лемешев: его фанатки заходили в «Сыр» погреться, их первыми стали называть «сырихи».

Огромная армия «сыров» и «сырих» была у Майи Плисецкой. Среди них — Шура Ройтберг, которая стала близким другом для Плисецкой и Щедрина. Майя Михайловна рассказывала про неё на прямой связи с читателями «Комсомольской правды» в конце 2000 года:

«Шура была моей поклонницей. Обычно они стоят около театра, и их называют „сырами“. Причем они все менялись, но Шура была неизменно и всегда. Она посвятила мне жизнь, отказавшись от всего личного. Когда умерла Катя Жамкова (домработница — прим. ред.), проработавшая у нас 37 лет, Шура заменила ее. Она скрывала от своих родственников, что она со мной. И в моей книге попросила не называть её фамилии. Она была абсолютно предана нам…»

Шура Ройтберг трагически погибла в августе 2000 годаво время террористического взрыва в подземном переходе на Пушкинской площади в Москве. 

Еда

В 2009 году в интервью газете «Комсомольская правда» Плисецкая на вопрос, может ли она сейчас позволить себе есть пирожные, ответила:
«Я пирожные, к счастью, не люблю. Я больше пиво с сосисками. Это, наверное, с детства. Мы ходили в театр через магазин Мосторга и там всегда покупали томатный сок с солью, сосиски. А вообще — люди не придумали ничего вкуснее, чем обычный хлеб с маслом».

В книге Николая Ефимовича «Майя Плисецкая. Рыжий лебедь…» балерина говорит:
«Я ела всегда много. И вес мой был чуть-чуть больше, чем нужно. Бывали периоды, когда я худела, но неумышленно — просто из-за репетиций не успевала поесть».

Из книги подруги Плисецкой певицы Людмилы Зыкиной «Течет моя Волга» (1998) можно узнать, что рост Майи Михайловны был — 165 сантиметров. Есть в книге Зыкиной и любопытный эпизод про отношение Плисецкой к лишнему весу:
«Замечу, кстати, что Плисецкая, когда начинала, весила пятьдесят шесть килограммов. Потом вес держался на постоянном уровне — сорок девять. Однажды — дело было в ее квартире на Тверской, — увидев у знакомого журналиста довольно внушительную округлость талии, балерина с изумлением воскликнула: „Какой ужас! Такой живот позволителен Уинстону Черчиллю. Люся, ты где-нибудь видела талантливых пузатых журналистов в тридцать или сорок лет? Я не видела. Вот возьми и убери это безобразие с талии…“ И она протянула опешившему репортеру широкий, из отличной кожи ремень, привезенный ею из Мадрида, где Плисецкая в то время работала по контракту».

Идеальной пищей для балерины Плисецкая считала японскую кухню:
«Сушими, суши, шабу-шабу, скьяки, темпура плотно насыщают твой желудок, дают телу энергию. Но не тяжелят, не клонят в сон. Сразу из-за стола можно идти на сцену». 

ЦСКА — футбольный клуб из Москвы, болельщицей которого была Майя Плисецкая. В интервью Николаю Ефимовичу она рассказывала в 2010 году:

«<…> начала любить футбол ещё с Григория Федотова, когда мы первый раз, в третьем или в четвертом классе, пошли на стадион. И с тех пор болею за ЦСКА. 
<…> В общем, я должна сказать, что футболисты — это современные гладиаторы, я их люблю и уважаю. Они работают на износ".

25 апреля 2015 года (накануне тяжелого сердечного приступа, с которым Плисецкую увезли в больницу) Майя Михайловна и Родион Константинович ходили на футбол: в этот день мюнхенская «Бавария» в поединке Бундеслиги обыграла берлинскую «Герту» со счетом 1:0.

Карден, Пьер (1922−2020) — театральный художник, модельер, основатель собственного Дома моды (Париж). Близкий друг Майи Плисецкой.

Пьер Карден в интервью газете «Аргументы и Факты» в 2013 году говорил, что впервые увидел Плисецкую в балете «Кармен-сюита» на Авиньонском фестивале в начале семидесятых годов ХХ века, она его поразила.

Карден вспоминал в том интервью:
«Через несколько месяцев после Авиньонского фестиваля Майя должна была выступать на сцене Гранд-Опера в Париже. Мы встретились в отеле, где она остановилась, поговорили немного, и Майя, чуть смущаясь, сказала мне, что после спектакля она приглашена на прием, но не знает, что принято надевать по таким случаям в Париже. Мне вдруг захотелось, чтобы Майя была самой элегантной на этом вечере. Сама она меня, есте­ственно, ни о чем не попросила, но я понимал, что, даже будучи примой Большого, она не может позволить себе купить вечернее платье, в котором могла бы достойно выглядеть. Ничего не сказав Плисецкой, я позвонил в свое ателье, и через час мой бессменный портной Отелло был в гостинице с платьем для Майи, которое я осмелился сам для нее выбрать.
С тех пор, как только она приезжала в Париж, я охотно одевал ее в свои последние модели (многие из них создавались специально для нее). Майя была счастлива. Тем более что, как она мне однажды поведала, по возвращении в СССР у неё, как правило, отбирали все подарки, за исключением одежды. Наверное, у Майи набралось около сотни моих нарядов. Когда же она стала преподавать в Германии и хорошо зарабатывать, то сказала, что хочет заплатить за всё, что приняла от меня. Но то первое платье всё же осталось моим подарком…"

То, что Плисецкую одевает Карден, знал даже российский президент Владимир Путин. В 2000 году он вручал Майе Михайловне награду «За заслуги перед Отечеством». Как пишет Плисецкая в своей книге «Тринадцать лет спустя»:
«прикалывая орден <…>,  [президент ] прилюдно, но тихо спросил меня:
— А Карден не обидится? Я его платье не испорчу?"

Одноактный балет Альберто Алонсо (1917−2007), который он поставил в 1967 году в Большом театре СССР на музыку из оперы «Кармен» Жоржа Бизе, специально для этой постановки оркестрованной Родионом Щедриным. 
Если бы не Майя Плисецкая, этого балета бы не существовало: она была и автором идеи, и в какой-то степени продюсером постановки (вела переговоры с хореографом, министерством культуры, искала композитора, художника), и первой исполнительницей заглавной партии. 
Плисецкую можно считать легендарной балериной благодаря одной только «Кармен-сюите». Это абсолютный шедевр — и музыкальный, и хореографический.

Азарий Плисецкий в своей книге пишет:

«Премьера „Кармен“ состоялась 20 апреля 1967 года, а уже на следующий день министр культуры Екатерина Фурцева балет запретила. „Кармен“ обвиняли в чрезмерном формализме и эротизме. Саму Майю Екатерина Алексеевна назвала „предательницей балета“ и предрекла: „Кармен умрет“. Майя ответила: „Кармен умрет тогда, когда умру я“».

В 2000 году на «Прямой связи» с читателями «Комсомольской правды» Плисецкая заявила: «Сейчас я уже могу сказать: „Я умру, а Кармен — нет“. Это больше, чем я думала». 

В 2016 году в Москве, на Большой Дмитровке, установили памятник Плисецкой в образе Кармен. Авторы девятиметрового монумента — скульптор Виктор Митрошин и архитектор Алексей Емельянов.

Кремация

В своем завещании Майя Плисецкая написала о себе и Щедрине:

«Последняя воля такова — тела наши после смерти сжечь, и когда настанет печальный час ухода из жизни того из нас, кто прожил дольше, или в случае нашей одновременной смерти, оба наши праха соединить воедино и развеять над Россией».

Майя Плисецкая скоропостижно скончалась 2 мая 2015 года от обширного инфаркта в больнице в Мюнхене. Ей было 89 лет.

Церемонию прощания с великой балериной провели в шестидесяти километрах от Мюнхена — в крематории городка Киссинг. Приглашены были самые близкие — человек пятнадцать, как пишет в своей книге Азарий Плисецкий. Прощание было недолгим…  

Из книги Азария Плисецкого:

«Таким финалом Майя обезопасила себя от лицемерных речей, фальшивого официоза, любопытных журналистов и осталась в памяти своих поклонников навсегда живой и прекрасной».

«Адский труд»

Обычно так говорят про балет и профессиональные будни танцовщиков. Плисецкой это не нравилось. В интервью «Комсомольской правде»
в 2010 году она объясняла:

«Люди немножко преувеличивают, говоря, что это нечеловеческий труд. Делать хорошо всё трудно! В любой профессии. Циркачи ещё и жизнью рискуют. Преклоняюсь перед цирком. И перед спортом. Для балета, знаете, важен ещё хореограф: подходит его стиль вашим ногам или нет. И только для спорта играет роль сам человек. Адский труд — это спорт и цирк. 

<…> Я уважаю только то, что трудно. Что легко — все могут. Тогда какой опыт в этом? В балете — тоже трудно. Я люблю балет. Я ведь для людей, не для себя. Кто-то говорит: всё делаю только для себя — танцую, пишу, сочиняю… Я выходила на сцену для публики и только для публики…"

Япония

Одна из любимых стран Плисецкой. Здесь она установила свой личный рекорд: бисировала фокинского «Лебедя» четыре раза. Потом этот рекорд был повторен в Лиссабоне, Нью-Йорке и Париже.

В 2006 году в Японии Плисецкой вручили Международную Императорскую премию Японии Praemium Imperiale («за выдающийся вклад в развитие и распространение искусства»), которую считают аналогом Нобелевской премии в сфере культуры.

так называется первая книга мемуаров балерины, впервые она была издана в 1994 году. Это самые откровенные, беспощадные и захватывающие воспоминания в балетной мемуаристике. Вторая книга Плисецкой — «Тринадцать лет спустя» (2007) — ничуть не хуже первой.

В 2007 году балетный критик газеты «Коммерсантъ» Татьяна Кузнецова спросила Плисецкую: