У премии «Золотая Маска» есть особенности, связанные с условиями отбора. Чтобы номинировать спектакль, специалисты из разных областей музыкального театра должны договориться. Поэтому периодически явления попадают «в поле зрения», когда к ним привыкает сообщество, но не когда они возникают или соответствуют времени. Тем интереснее смотреть, как неконвенциональные, непривычные вещи появляются в шорт-листе.

Один из примеров — казанский перформанс Overtime. Эту вещь, идущую 16 с половиной часов, радикальное физическое высказывание об эксплуатации труда и переработках, в момент объявления списка номинантов-2022 многие авторы даже не комментировали. Видимо, настолько неожиданным и неясным было возникновение работы команды «Театр. Акт» в номинации «Современный танец».

Создатели перформанса Ангелина Мигранова и Родион Сабиров, выдвинутые как хореографы, в этом качестве фигурируют только на сайте «Маски». Себя они называют авторами идеи и перформерами. Известны как драматические режиссеры. До недавнего времени ставили спектакли, которые нельзя было отнести к пластическим. Overtime не выглядит как конвенциональная разговорная постановка, но и движение в нем найти непросто. Все, что видят зрители-наблюдатели — два человека, сами Ангелина и Родион, бесконечно идут по песочному кругу, держа в руках 25-килограммовые катки, а третий, Аскар Галимов, зачитывает статистику подъемов и засыпаний почти трех тысяч людей.

Почему это перформанс, понятно: проблемное высказывание с четко сформулированной идеей, сделанное от первого лица и буквально собой. А почему это современный танец — и какая его форма?


Вероятно, нужна оговорка: я была в команде экспертов, которая выбрала Overtime в конкурсную программу «Маски» и определила «ярлык», номинацию. И в то же время я критик, дважды видела работу, которую считаю важной и впечатляющей. Этот текст — не «официальная позиция» экспертного совета, а рассуждение, почему такой ход возможен.

Теория: посттанец

Ходьба по заданной траектории едва ли может считаться хореографией — если понимать под ней специально организованное движение. Но между хореографией и танцем есть зазор. Танец может быть стихийным, не записанным, неструктурированным, это тело, выражающее идею или не имеющее в виду ничего, — и в этом смысле Overtime можно увидеть как танец.

В этом месте уместно возникнуть понятию посттанец. У термина есть облако значений, которое включает критическую заряженность, политизированность (в том смысле, в котором любое действие политично) и концентрацию на философских категориях. Overtime представляет собой масштабное проблемное высказывание — критика системы труда, эксплуатации, общества, в котором труд по-прежнему настолько дешев, что можно нанять человека на бессмысленное место, просто обеспечив формальную занятость и минимальную оплату. Если присмотреться, в перформансе есть и внутренние, профессиональные проблемы: пахота по 16 часов в сутки — сомнительная привилегия прекариев и людей из творческой среды, где ты работаешь всем, что имеешь, а часть зарплаты выдают «символическим капиталом». Наконец, Overtime можно рассматривать как перформанс о труде в театре — ты часами полируешь одно место, которое никто не разглядит, но это нужно сделать.

Все это позволяет отнести Overtime к тем направлениям современного танца, в которых главным становится не формальное качество движения, мастерство, не техника, а идея, которая стоит за ним. В этом перформансе тело становится буквально политическим объектом, тем, что лучше всего передает сложный комплекс мыслей на заданную тему: перформеры сообщают идею лишь при помощи движений. Жест, мышечное напряжение, физическое состояние здесь можно увидеть как стейтмент, который может что-то поменять вокруг или хотя бы призвать задуматься — и в этом смысле Overtime можно (и нужно) считать современным танцем, «рассуждающем» о мире вокруг и его устройстве.

Идейная сторона: говорить о проблеме телом

У признания Overtime спектаклем (точнее, конечно, объектом или актом) современного танца есть еще одна логика. Контемпорари дэнс имеет очень широкие границы. Десятки сформировавшихся и описанных техник, личных стилей, постоянно возникающие миксы и новые направления. Современный танец внутри себя максимально неоднороден и непохож. Если попытаться найти общий знаменатель всего, что существует сегодня и тем более в исторической перспективе, можно прийти к выводу, что, пожалуй, единственное, что объединяет многие работы, — желание «говорить» о проблемах при помощи тела. И делать это единственно возможным для тела способом. Если движение может «сообщить» что-то, что не формулируется словами, но понятно передается, это и будет современный танец.

В этом смысле «Overtime» отвечает всем пунктам. Огромный перформанс о феномене постоянных перегрузок на работе и бессмысленности труда сделан лаконично. Основное средство передачи информации — как раз тело. 16 с половиной часов (в идеале) зрители наблюдают, как двое участников, сами Ангелина Мигранова и Родион Сабиров, выносят нагрузку от ходьбы и тяжестей. Бесконечное монотонное перемещение по кругу с катками в руках превращается для внешних наблюдателей в хронику постепенно устающего, теряющего силы тела. В «Overtime» событиями становятся едва заметные жесты: Ангелина запрокинула голову потому, что ей слишком тяжело тащить 25 килограмм, сменила положение руки, больше перенесла вес катка на бедра и колени, начала идти на полусогнутых, Родион смотрит на часы, внезапно замедляется и тормозит — что-то сбилось. Это кажется незначительным — но внутри перформанса то, как участники по-разному устают, даже то, каким жестом они двигают каток, становится важным. Это превращается в партитуру: как тихая музыка, только для тела. То, как перформеры двигаются, вскрывает поднятую ими проблему. Мы сами можем считать, что 12-, 14-, 16-, да хоть 24-часовой рабочий день это нормально и выносимо. Но наши тела «думают» иначе и четко это индексируют.

Материал подготовила Тата Боева