Большие миры Виктория разметила тремя разными типами танца. Жители леса — самые неконвенциональные, природные, мистические — получили наиболее близкую к современному танцу и авторской манере самой постановщицы окраску. Появившись на сцене, они сперва криво, изломанно застывают — люди-коряги, — а потом крадучись, извиваясь, двигаются и изредка мощно, вбивая ноги в почву-сцену, скачут — аккуратная, достаточно точная для опознания и небанально ввинченная цитата из оригинальной «Весны священной». Птицы, которые сопровождают Весну-Красну, летают конвенционально-балетно. В этой части меньше всего авторского почерка. Однако за трепетом крыльев, вытянутыми носочками и махами ног можно разглядеть индивидуальную манеру— пришедшие из драматических работа Виктории переливчатые ансамблевые построения, подвижные горки тел, которые венчает кто-то из артистов, сложные поддержки и па на грани между балетом и современным танцем.
Мир слободки сшит из характерного танца и напоминает, что сама Арчая когда-то училась по этой специальности и хорошо знает предмет. Умеет и выдать ожидаемые пляски, и деликатно сочинить их так, чтобы финты — акробатическое выступление артистов цирка — не смотрелись как чужеродная вставка. В этом полотне есть место для современных, узнаваемых жестов, которые разрывают условно-сказочный мир постановки и на минуту показывают живых, молодых, чувствующих людей. Так Снегурочка, первый раз войдя в деревню, выставляет у пояса раскрытую, негнущуюся ладонь — неловкое, стеснительное «привет, это я», внезапное для героини Островского, но органичное для молодой неопытной женщины, которой можно представить героиню, будь мы в другом типе театра. А красавица Купава чуть уловимо цитирует позы моделей и звезд соцсетей — еще одна современная, понятная гостья в сказке.