Публикации On air
Теперь здесь будут танцевать

С 12 по 22 июня в городе Арау, расположенном на севере Швейцарии, прошел международный фестиваль CIRQU'. Биеннале современного цирка проводится с 2015 года и в нем участвуют самые разные цирковые артисты, активно совмещающие в своем творчестве разные жанры и формы.


Ника Пархомовская и Инна Розова посмотрели несколько спектаклей фестиваля и сделали вывод: в современном цирке танец перестает быть лишь фоном или красивым дополнением, а становится основой постановки, неся в себе смысл и идею.

О тенденции сближения цирка и танца — в их рассказе.

В последние десятилетия представление о том, что такое танец, в профессиональном мире, а вслед за этим и у публики, — сильно трансформировалось. Если классический танец претерпевает не самые сильные изменения и по-прежнему является неким эталоном и точкой отсчета, то современный находится в постоянном развитии. Параллельно с постдраматическим театром, который последовательно отказывался от таких краеугольных камней «аристотелевой драмы», как фабула, конфликт, катарсис и со-переживание, многие хореографы научились легко обходиться без либретто и даже сюжета, традиционного набора движений, сценографии и музыки.

Такое расширенное понимание танца позволяет гораздо плотнее взаимодействовать с другими видами искусства и создавать интересные коллаборации. Если раньше танец в драматических спектаклях, опере и цирковых представлениях играл, скорее, служебную роль (например, служил паузой для смены декораций или передышки актеров), сейчас он гораздо чаще является смыслообразующим элементом или даже стержнем постановки. Это было хорошо заметно на фестивале современного цирка в швейцарском Арау, где мы увидели сразу несколько спектаклей, которые практически в равной степени можно назвать и цирковыми, и танцевальными.
OMÂ
Роксаны Кювен Арсалан
Международный фестиваль CIRQU' в Арау — это биеннале современного цирка, в котором принимают участие не большие цирковые компании, а в основном маленькие независимые коллективы. В отличие от большинства подобных смотров, он идет почти две недели, и включает в программу выступления цирковых артистов, которые много и охотно экспериментируют с разными жанрами и форматами. Одна из них — жонглерка и акробатка из Германии Роксана Кювен Арсалан (Roxana Küwen Arsalan), которая на этот раз показала зрителям свой последний спектакль OMÂ. В основе постановки лежит личная история: речь в нем идет о двух бабушках героини — немецкой и иранской — и о том, как взаимодействуют и пересекаются разные культурные традиции в ней самой как их наследнице, и — шире — во всем мире.
Спектакль представляет комбинацию эквилибристики, акробатики, жонглирования, стендапа и танца. Танец выступает здесь в совершенно разных ролях. Самая очевидная из них — выражение эмоционального состояния. Так, протестуя против ограничений со стороны старших, «юная» героиня в туфлях на высоких каблуках отплясывает зажигательный танец, символизирующий борьбу за личную независимость, радость молодости и свободу от условностей. Танец не является здесь вставным номером, а непосредственно вытекает из рассказа, становясь его логическим продолжением и частью истории, плавно переводя ее в разговор о положении женщин в обществе. Даже если артистка непосредственно не танцует, она часто пользуется танцевальными движениями, как, например, в акробатической новелле с гранатом, где не только музыка, но и характерные для персидских танцев движения рук создают у зрителей образ Востока.
Центральный эпизод OM построен как продолжительный танцевальный номер. Меняя музыкальное сопровождение и находясь в непрерывном движении, варьируя ритм и характер пластического рисунка, Кювен Арсалан рассуждает о собственной национальной идентичности и попытках примирить разные свои части; о судьбе иранских женщин и о том, почему две ее бабушки так никогда и не встретились. Представляя, как могла бы произойти эта встреча, Роксана в финальной сцене прибегает к помощи театра теней, в котором две ее стопы изображают двух старушек (уникальность ее как циркачки заключается в том, что большинство трюков она выполняет при помощи своих умелых, подвижных и выразительных стоп). Конечно, во время этого диалога «бабушки» не могут удержаться и пускаются в пляс. Здесь танец стоп носит, скорее, комический характер и одновременно выводит зрителей на иной уровень восприятия реальности — необычность его подчеркивает, что перед нами фантастический разговор, мечта, а не реальность.
Ama
Йорга Мюллера
Если у Роксаны Кювен Арсалан танец предметов — это лишь отдельный эпизод, то живущий во Франции немецкий мультидисциплинарный артист Йорг Мюллер — изобретатель, работающий со звуком — строит на этом весь свой спектакль Ama. У Мюллера вообще особые отношения с танцем. Так, самая известная его постановка Mobile была построена как жонглирование издающими разные звуки алюминиевыми трубками, и больше всего напоминала шаманский танец. В «Ama» главным действующим лицом становится огромное белое полотнище из парашютной ткани. Спектакль играется в действующем протестантском храме, где артисту по такому случаю позволили соорудить сложную конструкцию из тонких шнуров, при помощи которых он управляет тем самым белым полотном. В полумраке шнуры почти не видны, и у зрителей возникает иллюзия, что ткань живет своей отдельной жизнью.
По сути, Ama состоит из двух частей. Первая — более короткая — похожа на разминку танцовщиков перед выходом на сцену. Свернутое белое полотнище висит невысоко над полом, и артист «примеривается» к взаимодействию с ним: замысловато двигаясь сам и одновременно двигая шнуры, он мягко разворачивает и сворачивает ткань. В этот момент внимание зрителей распределено в равной степени между Мюллером, его «предметом» и их совместным танцем: тут наиболее интересна техника процесса и то, насколько движения артиста подхватываются тканью. Однако в основной части спектакля «предмет» начинает жить своей жизнью, а исполнитель уходит в тень. Белое полотнище взмывает под своды храма, парит то быстро, то медленно, складываясь, закручиваясь и издавая шуршащие звуки. Постепенно эти звуки сменяются тихой поэтичной мелодией в исполнении композитора Бертрана Вольффа, которая только усиливает впечатление от причудливых перемещений ткани.
Ритм движения все время меняется, как меняется и настроение, вызывая целый калейдоскоп разнообразных ассоциаций — птица, ангел, одинокий странник, растерянный человек, душа. Постоянная смена темпа, музыка, разнообразные и выразительные движения, наличие внутренней драматургии с перипетиями и кульминацией — все это позволяет говорить о происходящем как о танце, просто перед зрителями танцует не человек, а белая ткань. Хотя справедливости ради надо сказать, что Йорг Мюллер в партере тоже совершает собственный танец со скручиваниями, пробежками и подпрыгиваниями. В какой-то момент движимая артистом ткань пытается вовлечь в свой танец и зрителей, мягко опускаясь и зависая буквально в паре миллиметров над их головами. Зритель может коснуться ткани и мягко погладить ее или сделать вид, что ничего не происходит, — в зависимости от собственного настроения. В отличие от многих спектаклей современного танца, по поводу которых можно спорить, красивы они или нет, Ama визуально очень выразительна и именно поэтому так эффектна.
Möbius
Compagnie XY и Рашида Урамдана
Если танец предмета — далеко не новая история в новом цирке (тут можно вспомнить спектакли таких гигантов, как Филипп Жанти, Даниэле Финци Паска и канадский цирк «Элуаз»), то синтез танца и акробатики — явление относительно недавнее. На фестивале в Арау его ярким представителем стал спектакль Möbius французской Compagnie XY. Этот базирующийся во Франции цирковой горизонтальный коллектив известен своими сложносочиненными акробатическими композициями с большим количеством участников. Несколько лет назад XY, став резидентами Национального Театра танца в парижском Шайо (что само по себе довольно нетипично для независимого акробатического коллектива), выпустили спектакль совместно с его руководителем — известным французским хореографом Рашидом Урамданом, знакомым российскому зрителю по спектаклям «Удерживая время» в «Балет Москва» и «Борщевик… A true story…» в Кирове. Урамдан придумал целый ряд движений и связок, которые превратили акробатическое шоу в танцевальный перформанс, заставляющий не только восхищаться атлетизмом и бесстрашием цирковых артистов, но и любоваться точностью пластического рисунка и изяществом линий.
В 1996 году Урамдан совместно с хореографом Джули Ниош основал танцевальную компанию  «Fin novembre», а в 2007 году компанию Cie L’A. В качестве приглашенного хореографа работал с ведущими европейскими театрами: балетом Большого театра Женевы, танцевальной компанией Candoco, балетом Лионской оперы, Театром де ла Виль, театром «Балет Москва». В 2021 году стал руководителем «Шайо - Национального театра танца».
Начало спектакля Möbius чисто танцевальное. Акробаты появляются на сцене небольшими группами и собравшись все вместе синхронно выполняют одно движение, через стороны медленно поднимая руки вверх и резко опуская их вниз. Это же движение повторяется в финале, закольцовывая повествование. В спектакле, посвященном взаимодействию внутри группы, подобный прием служит объединяющим моментом, позволяющем участникам почувствовать и подчеркнуть свое единство, похожесть и совместность. Неудивительно, что хореограф-постановщик по ходу спектакля прибегает к этому приему всякий раз, когда ему нужно объединить рассыпавшийся на отдельные элементы акробатический ансамбль. Некоторые движения придуманы самим хореографом, а другие — такие, как перекаты в партере — отсылают нас к технике танца модерн.
Взяв за модель группового поведения птичью стаю, хореограф воспроизводит движения, «подсмотренные» у птиц. Так, танцовщики делают легкие движения руками, напоминающие взмахи крыльев, или крутятся вокруг своей оси и неожиданно замирают. Все это происходит на бешеной скорости, плавно переходя в сложнейшие акробатические трюки, так что «склейку» между танцем и цирком заметить практически невозможно. Наконец, в спектакле присутствуют отдельные эпизоды, решенные как танец, вроде взаимоотношений одиночки и небольшого коллектива: танцовщик или танцовщица пытаются вклиниться в плотную группу, но им это не удается (здесь хореограф также активно пользуется техникой танца модерн). Но, конечно, главное, что делает Möbius танц-спектаклем — это не отдельные танцевальные элементы, приемы и сцены, а наличие одного принципа движения, который объединяет разрозненные эпизоды в цельную историю. Появляясь на сцене и исчезая с нее, укладываясь на белый танцпол, танцовщики всегда движутся по спирали.
Конечно, когда мы говорим о сближении цирка и танца, мы имеем в виду в первую очередь небольшие независимые коллективы или даже отдельных исполнителей, которые не боятся экспериментировать, ищут новые пути и формируют новые тенденции. Большие цирковые компании — особенно если они широко известны, и их стиль уже давно сформировался — часто идут по проторенным путям и в этом смысле напоминают классический балет, который скорее сохраняет традицию, чем переизобретает ее. Тем не менее тенденция к взаимному обогащению танца и цирка становится все заметнее. Интересно, какие новые формы кроме танца предмета и танцевальной акробатики мы увидим в ближайшее время.

В материале использованы фотографии с официального сайта фестиваля cirque’Aarau. Фотограф Philippe DEUTSCH.

А также с официального сайта Роксаны Кювен Арсалан oxanacircusartist.com/bolbol