Сезон 2020/2021 был очень насыщенным — в особенности на фоне куцего пандемийного 2020 года. Так вышло, что оба сезона я была в команде экспертов «Золотой Маски», и точно могу сказать, как «переезды» спектаклей на более позднее время изменили афишу. Например, «Семь сонат» Алексея Ратманского в марте 2020 в Мариинском театре внутреннее ощущались как один из фаворитов сезона. Премьера осенью же прошла «вхолостую»: после «Русских тупиков II», заслуженно принесших Максиму Петрову приз как лучшему хореографу в 2021 году, архивная постановка выглядела как рандомный выбор театра. Почему «Сонаты» сегодня? Ни почему.

Отдельно тяжело и странно видеть длинные списки номинантов сегодня. Сезон, в котором показали Шарон Эяль, Акрама Хана, двух, пусть архивных, Ратманских, «за бортом» номинаций оказался Кристиан Шпук, а про Уэйна МакГрегора можно было рассуждать, качественный он или китчевый, вновь случится, вероятно, не скоро. Остается считать, сколько артистов уехало, какие труппы понесли самые большие потери, — и надеяться, что у Вячеслава Самодурова и Антона Пимонова хватит ресурсов не «сдать» театры, Максим Севагин быстро освоится на позиции худрука МАМТ, Максима Петрова смогут поделить балетные и оперные департаменты, а наше балетное наследие сможет закрыть «дыры» от закончившихся, отозванных, не данных лицензий и не доехавших гастролеров.

Если обилие балетных номинантов связано с тем, что многие спектакли вышли позже, чем должны были, и пополнили афишу «не того» года, то в современном танце дело обстоит иначе: сезон там действительно удался. Как будто хореографы встали на паузу в пандемию, перезарядились — и начали «выдавать» отличные работы, в которых отразился и опыт локдауна, и сегодняшние (на момент выпуска) личные боли и переживания. Как специалистка по гендеру в танце, отмечу отдельно качественный сдвиг в этом направлении. Даже среди номинантов есть немало работ, где бинарная и патриархальная логика ставится под сомнение. Лишь небольшая часть примеров — Виктория Арчая и «Триптих. Автопортрет», где возникает «нейтральное» тело, разрушение стереотипов о «женственности» в «Дюймовочке» Ольги Поны и Татьяны Крицкой, разговор об опыте квир-персон в «Плоте Медузы» Павла Глухова, не маскулинное мужское тело в «Пилигриме» Кирилла Радева, — лишь небольшая их часть.

Артисты: вопрос к системе

Решения жюри фестиваля-2022 в артистических номинациях хочется назвать как минимум осторожными. «Золотые Маски» для Оксаны Кардаш и Владислава Лантратова, не первые в их карьере, выглядят, с одной стороны, заслуженными, с другой, предсказуемыми. Оксана Кардаш — дивная, нежно любимая многими солистка Муз. театра Станиславского, которая находится в расцвете и умеет совмещать и блестящие технические навыки в «наследии» и его редакциях (что жюри подтвердило в прошлом году, наградив Оксану за темпераментную, зрелую Китри в «Дон Кихоте» Рудольфа Нуреева). В этот раз она получила награду за сольную партию в Autodance Шарон Эяль (МАМТ). Хочется надеяться, что жюри оценило именно умение Оксаны присутствовать на сцене даже в «ровном», нарочито анонимном ансамбле этой постановки, то, как Оксана уверенно и при том мягко, ненавязчиво направляет других танцовщиц на протяжении спектакля, работая, по сути, корифейкой, а не балериной, то, как она выделяется из «толпы», чтобы провести финальное соло, — а не выбрали по принципу «кто здесь самый понятный».
Награда премьера Большого театра Владислава Лантратова выглядит так же. Тригорин в «Чайке» Юрия Посохова, безусловно, «его» образ. Их дуэт с Екатериной Крысановой — превращает чеховский сюжет в историю о взрослых, умных, блестящих людях, которые пытаются понять, что хочет от них «молодежь» — и среди других составов «Чайки» этот действительно был наиболее «станцованным», сформулированным и целостным.

Однако обе награды оставляют ощущение, что разделение номинаций для артистов на «лучшую женскую/мужскую роль в балете» и такую же пару в современном танце все более необходимо. Безусловно, я не видела все конкурсные показы и не хотела бы предполагать, что выбор в пользу Кардаш и Лантратова, замечательных, профессиональных балетных артистов в хороших партиях, был чем-то, кроме честного решения. Однако их «соседи» по категориям, пришедшие из современного танца, не менее профессиональны в своей сфере, — и то, что людям с небалетной подготовкой, инструментарием, языком движения не удалось в глазах жюри «переспорить» классических танцовщиков, выглядит как баг самой системы номинаций.

Дирижер: Клиничев навсегда

Дирижерская номинация была скромной — до шорт-листа дошли всего два претендента, Иван Великанов с «Ленинградской симфонией» Красноярской оперы и Павел Клиничев с «Коньком-горбунком». Приз для последнего — такой же понятный, как и для артистов, но без привкуса. Клиничев много лет остается, пожалуй, основным балетным дирижером в стране, обладает чувством именно танцевальной музыки — что особенно слышно было в не вышедшей в номинации оперетте Шостаковича «Москва-Черемушки» (Большой театр), которую Павел интерпретировал тоже как дансантную партитуру. «Конек», написанный композитором Анатолием Королевым специально для «Урал Балета», многослоен, требует сложной координации не только в оркестре, но и между музыкой и речитативами на сцене. Клиничев собирает эту конструкцию, придает смысл самой формулировке «рэп-балет». Остается только вздыхать, что Иван Великанов, который также эффектно собирал «Ленинградскую», оказался в прямом «споре» с маэстро, и оказался «проигравшим».

Лучший спектакль в балете: успех горящего трактора

Последний «понятный» приз — за лучший спектакль в балете — ушел «Чайке» Ильи Демуцкого/Юрия Посохова/Александра Молочникова (Большой театр). В свете «импортозамещения» это решение можно считать планом действий на будущее. «Чайка» — точно рассчитанная, сделанная с пониманием специфики театра и его задач, постановка. Можно спорить с желанием команды Большого поставить на пуанты всю мировую литературную классику, однако к самому спектаклю не подкопаешься. Сдувание пыли с классической пьесы — есть, прекрасный состав и запоминающиеся актерские работы — есть. Отдельно есть «вынырнувшая» из тени Кирилла Серебренникова хореография Юрия Посохова. В «Чайке» Посохов заговорил от себя — и получился крепкий современный драмбалет, сочетающий и понятность языка, и пластическую мысль.

Лучший хореограф: следы локдауна

Лучшим хореографом стал Павел Глухов, автор «Плота Медузы». Идея спектакля проста: очень разные люди выживают после катастрофы в замкнутом пространстве. Глухов, у которого есть узнаваемый стиль, сделал вещь будто с чистого листа. Если раньше он ставил поэтические, с ансамблем-единым организмом, спектакли, то в «Плоте» Павел двинулся в сторону индивидуальных характеров, и маленьких историй, которые складываются в крепкую нарративную структуру. Спектакль легко описать, — что сценографическое решение, что полуцирковые танцы, кружения на «мачтах»-шестах, что вспомнить каждого героя и героиню вместе с придуманными Глуховым жестами и костюмом. «Плот Медузы» показывает, что современный танец готов вернуться к сюжетности, рассказать оригинальную историю, — и это в каком-то смысле рифмуется с призом «Чайке».

Современный танец: гений места

Приз за лучший спектакль современного танца достался «Новой земле» Анны Щеклеиной, — что можно считать данью номинации этого года, в которой встретились вполне привычные вещи, монологи и перформансы. Спектакль-место на «Золотой Маске» игрался всего второй раз в своей жизни (и, возможно, последний). «Новая земля» едва ли вывозима из Воронежа, представляет собой манифест человеческой хрупкости в огромном, поглощающем, спокойно-равнодушном мире (на месте танец вписан в меланхолический среднерусский пейзаж с высоким небом, простором, зарослями по пояс и массой песка, буквально втягивающей перформеров). Анне Щеклеиной удалось придумать конструкцию, которую едва ли можно разъять на части, вынуть из нее движение, артистов или среду, представить в ином виде, — и то, что жюри оценило эту изменчивую, зависящую даже от прихотей погоды вещь, хочется назвать большой смелостью.

Материал подготовила Тата Боева